Первые студенческие годы Э. Я. Гребневой прошли в Смоленске. После эвакуации из Смоленска (1941) работала учительницей в с. Гвардейцы Куйбышевской области. Окончив Куйбышевский педагогический институт (1946), многие годы преподавала в нём. Некоторое время (1957 – 1959) семья Гребнёвых жила в Праге, когда её муж, доцент А. А. Гребнёв, был командирован для работы в Институте русского языка и литературы. Для Э. Я. Гребневой это явилось началом увлечения славянскими языками, впоследствии переросшего в многолетнюю исследовательскую работу по сопоставлению переводов на славянские языки «Слова о полку Игореве». Толчком к исследованию послужило предположение, что в разных славянских языках могут сохраниться лексические и грамматические явления, свойственные языку былого общеславянского единства и, соответственно, способствующие наиболее адекватному толкованию текста «Слова…». Изучение переводов позволило не только прояснить спорные места памятника, но и подтвердить его подлинность и истинную древность. Кандидатскую диссертацию «Слово о полку Игореве» в ранних славянских переводах XIX века» Э. Я. Гребнева защитила в Пушкинском доме (Ленинград, 1985).

Продолжение научной исследовательской работы имело результатом значительно более широкий хронологический охват переводов на западнославянские и южнославянские языки (XIX – XX вв.) и создание обширной монографии «Слово о полку Игореве» в славянском контексте», посмертно изданной в Самаре (2000) стараниями мужа, Александра Андреевича, и дочери, Любови Александровны.

Монография включает три части, взаимосвязанные и в то же время имеющие самостоятельную научную ценность: I часть – Обзор славянских переводов XIX и XX веков (с. 18 – 247); II часть – Сопоставительный комментарий к «Слову…» (с. 248 – 373; в 17 разделах этой главы интерпретируются «тёмные фрагменты текста памятника»); III часть – «Слово о полку Игореве» как переводческая проблема (с. 374 – 409). Идеи автора воплощены в её собственном переводе памятника (с. 410 – 433). Завершает книгу комментированный перечень 48 изданий «Слова…» на славянских языках (с. 434 – 442).

Работа над монографией велась в тесном контакте с сотрудниками Пушкинского дома (научный руководитель диссертанта – доктор филологических наук Г. Н. Моисеева). Большую помощь комментариями оказали слависты Б. Гавранек (Чехословакия) и Н. М. Дылевский (Болгария). Э. Я. Гребнева – автор ряды статей в многотомной энциклопедии «Слова о полку Игореве».

Принимала участие в работе Международных съездов славистов (Киев, София).

Награждена медалью первой степени «За укрепление чехословацко-советской дружбы».

Приводится по воспоминаниям А. А. Г р е б н е в а, доцента СамГПУ


Э. Я. Гребнева окончила филологический факультет Самарского (Куйбышевского) государственного педагогического института в 1946 г. До этого, после эвакуации из города Смоленска в 1941 г., работала учительницей в селе Гвардейцы Кинельского района, затем (с конца 1943 по1945 гг.) – на авиационном заводе в г. Куйбышеве (Безымянка). Десятки лет преподавала в Куйбышевском пединституте русский язык и литературу, в последние годы – на национальном отделении филфака.

С 1960-х годов занималась исследованием «Слова о полку Игореве». В качестве соискателя была прикреплена к отделению древнерусской литературы Пушкинского дома, возглавляемому академиком Д. С. Лихачёвым. Там была выполнена и защищена кандидатская диссертация на тему: «Слово о полку Игореве» в общеславянском контексте».

В диссертации исследуются переводы «Слова…» на славянские языки в первой половине XIX в. На основе сопоставления языковых данных устанавливается истинная древность и, что немаловажно, подлинность выдающегося памятника древнерусской литературы – как ответ неуёмным скептикам, ставящим под сомнение его оригинальность. В результате сопоставлений с другими языками проясняется понимание многих так называемых «тёмных» мест в толковании слов и выражений.

С этой темой связан ряд публикаций Э. Я. Гребневой, в том числе в центральных академических изданиях. При Пушкинском доме издаётся «Энциклопедия «Слова о полку Игореве» под эгидой академика Д. С. Лихачёва и доктора филологических наук О. В. Творогова. Ряд статей в этой Энциклопедии, касающихся переводов на отдельные славянские языки, выполнен Э.Я. Гребневой. На базе кандидатской диссертации и многих публикаций, создана монография. Э. Я. Гребнева подробно изучила переводы на основные славянские языки (а таких переводов на некоторых языках – несколько!), определила их степень соответствия оригиналу. Работала над монографией Э. Я. Гребнева мало сказать с большим интересом, но с величайшим вдохновением и даже упоением: так была увлечена и поглощена этой идеей – вскрыть понимание (и значение!) «Слова…» в общеславянском контексте.

Кроме языковой стороны ярко высвечивается значение центральной идеи «Слова…» - призыв к объединению перед лицом внешней опасности, что весьма актуально не только для восточных славян. Эта идея не утрачивает актуальности и поныне.

Научным руководителем Э. Я. Гребневой была доктор филологических наук Галина Николаевна Моисеева, работавшая в Пушкинском доме. Ценными советами помогал академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв, который ценил знание славянских языков диссертанткой.

Деятельность Э. Я. Гребневой весьма многогранна. Так, она много занималась творчеством Юлиуса Фучика, в том числе предприняла поиск совхоза, описанного в очерке Фучика «Совхоз у Самары», который он посетил в 1930 г. в его первый приезд в наш город. Теперь это совхоз им. Ленина в Красноармейском районе. Там оказались люди, помнящие приезд Фучика в их совхоз. Об этом поиске в своё время сообщалось в местной печати и по телевидению.

Э. Я. Гребнева перевела также некоторые очерки, написанные Фучиком после второго приезда в наши края («История Сталинградского трактора», «Волгострой» и др.). Переводы были напечатаны в журнале «Волга». Ею была написана и статья о переводах произведений Ю. Фучика на русский язык. Статья получила высокую оценку Густы Фучиковой, с которой Эльгирия Яковлевна была знакома и вела переписку. Густа считала переводы Э. Я. Гребневой более точными по сравнению с другими (она сама хорошо владела русским языком).

С помощью Э. Я. Гребневой были организованы клубы-кружки Юлиуса Фучика, в занятиях которых она принимала участие, в частности в 120-й школе нашего города; с клубом Юлиуса Фучика в г. Санчурске Пермской области Э.Я.Гребнева регулярно переписывалась.

Она же переводила некоторые, ранее не переведённые на русский язык, рассказы Ярослава Гашека, участвовавшего в своё время в обороне г.Самары от белочехов. Предприняла поездку по следам пребывания писателя в нашем крае, в частности в селе Б. Каменка Красноярского района, где Гашек после ухода из Самары некоторое время проживал у писателя А.Дорогойченко, а оттуда ушёл пешком (!) в Симбирск. Переводы рассказов Я. Гашека печатались в газете «За Родину» и в областной прессе.

Э. Я. Гребнева вела длительную переписку с Йозефом Поспишилом, написавшим воспоминания об участии (вместе с Гашеком) в боях за Самару против белочехов. Она сделала перевод этих воспоминаний (100 страниц). К сожалению, издать книгу в нашем городе не удалось: местное издательство не имело права издавать иностранных авторов. Кстати, автору этих строк довелось встретиться с Йозефом Поспишилом в г. Брно, где тот проживал. Йозеф предпочёл разговаривать «только по-русски» (и это спустя почти 50 лет после его пребывания в России!), мотивировав своё желание тем, что Самара – город его боевой молодости…

А с Большой Каменкой связано ещё одно знаменательное событие, в котором Э. Я. Гребнева принимала деятельное участие. Дело в том, что пришло письмо от жительницы чешского села Кроучова (50 км от Праги) Марии Славиковой, в котором она сообщала, что неподалёку от их села в бою с отступавшими немцами 7 мая 1945 г. погиб Василий Стеняев, уроженец Куйбышевской области, и просила найти его родственников. Э. Я. Гребнева дала об этом объявление в местной печати, приведя письмо Марии. Вскоре из Б. Каменки пришло сообщение от родных, что Василий – член их семьи, считавшийся пропавшим без вести. Как впоследствии стало известно, он попал в плен, находился в одном из лагерей военнопленных, совершил побег и скрывался в этом селе, живя в семье Славиковых. Завязалась переписка, и Мария прислала приглашение матери Василия с предложением посетить могилу погибшего в с. Кроучова. Мать, Елена Михайловна Стеняева, решила поехать в Чехословакию и просила, чтобы Эльгирия Яковлевна сопровождала её в поездке. Разрешение было получено, и они поехали.

Их там встречали жители всего села (и даже некоторых соседних сёл). Посетили кладбище, почтили память погибшего. Прожили в селе две недели, и всё это время многие приходили, чтобы выразить сочувствие матери Василия. А Эльгирия Яковлевна даже помогала семье Славиковых в уборке урожая (как раз была уборочная страда), и сельчане выражали удивление и восхищение тем, что «учёная пани из Русска» не только говорит по-чешски, но ещё умеет выполнять многие работы в сельском хозяйстве.

Ещё одно знаменательное письмо пришло в наш город из столицы Боснии и Герцеговины г. Сараево от искусствоведа Здравко Каймаковича, обнаружившего в одной из церквей икону первоучителей славянства Кирилла и Мефодия, написанную нашим земляком, Григорием Журавлёвым – уникальным художником (без рук, без ног, писал зубами). В письме содержался запрос об этом художнике. Э. Я. Гребнева ездила в с. Утёвку, Красную Самарку, где встречалась с местными жителями, помнящими его или хранящими его работы. Долгое время переписывалась с боснийцем Каймаковичем о жизни, творчестве и судьбе Г. Журавлёва. Об этом тоже были публикации в местной печати и передачи по телевидению с её участием.

В 1960 г. на филфаке Куйбышевского пединститута было введено изучение чешского языка. В качестве «пособия» для практических занятий служили тексты чешских и словацких песен, звучавших в аудиториях. позже на этой основе был организован хор чешской и словацкой песни «Мариша» - по названию одной из первых песен. Одним из преподавателей языка и руководителей хора была Э. Я. Гребнева. В дальнейшем хор стал называться «Славия», так как исполнялись песни уже на многих славянских языках. Хор дважды ездил в Чехословакию с тремя программами: на чешском и словацком языках и на моравском диалекте. Последнее обстоятельство вызывало слёзы умиления у мораванок, говоривших, что Прага почти не передаёт моравских песен, а вот девочки из Русии – поют.

Выступления хора в Чехословакии неизменно проходили с большим успехом, освещались в печати: в газетах «Руде право», «Млада фронта» и даже – в католической. На выступлениях присутствовали Густа Фучикова, акад. Богуслав Гавранек, режиссёр Ярослав Бонуш, музыканты, общественные деятели и даже министр промышленности Олдржих Свачина, который неоднократно бывал в Куйбышеве и однажды присутствовал на вечере литфака «Студенческая весна», выступил с приветствием и исполнил песню.

Со временем хор «Славия» стал городским (смешанным) – при Городском молодёжном клубе (ГМК-62). В нём, кроме студентов пединститута, пели также студенты других вузов, учителя, врачи, инженеры, рабочие. Выступления хора проходили в клубах города и области (например, в г. Тольятти), в филармонии, в школах.

Поскольку хор пел на разных славянских языках, велась переписка с руководителями хоров Чехословакии, Польши (г. Кошалин), Болгарии. Из г. Казанлык (спутник г. Стара Загора) приезжал в гости к «Славии» хор под управлением Касырова, и в «ГМК» (на ул. Молодогвардейской) были выступления двух хоров, начинавшиеся со взаимных приветствий и исполнения молодёжного гимна «Гаудеамус игитур» на латинском языке. Такие связи и контакты, инициатором которых обычно была Э. Я. Гребнева, способствовали укреплению дружбы и обмену культурными ценностями славянских народов. Кстати, важно упомянуть, что на репетициях и выступлениях хора бывал композитор Д. Б. Кабалевский (в свои приезды на конкурсы музыкантов его имени), который отмечал и ценил уникальность такого хора.

Э. Я. Гребнева осуществляла тесное взаимодействие с учителями города и области в плане рекомендаций по изучению «Слова о полку Игореве» в школе; особенно после создания ею методического пособия и собственного перевода «Слова…», который является ясным, простым и понятным как учителям, так и учащимся и всех интересующихся этим шедевром древнерусской литературы, в том числе и в трактовке его «тёмных мест».

У неё были налажены постоянные контакты (личные и переписка) с Ярославским историко-архитектурным музеем-заповедником «Слова о полку Игореве», с его отдельными сотрудниками (например, Л.А. Костериной), помогавшими ей в работе фактическим материалом, относящимся к истории и судьбе самого памятника. Не остался в стороне и аналогичный музей в г. Новгород-Северский. Были связи и с частными лицами, сообщавшими важные факты о русских переводах «Слова…» на современный русский язык. Особо надо отметить контакты с Пушкинским домом в Санкт-Петербурге, где она, можно сказать, постоянно «обитала» и получала консультации у академика Д. С. Лихачёва, О. В. Творогова и многих других.

Во время работы над диссертацией и монографией Э. Я. Гребнева вела оживлённую переписку со специалистами по «Слову…» разных стран: Польши, Болгарии (Дылевский) и особенно со славистами Чехословакии (акад. Б. Гавранек, проф. Илек, А. Достал, В. Гунячек и др.), получая от них консультации по языку.

Э. Я. Гребнева участвовала в работе съездов славистов в Киеве, в Софии, где выступала с докладами о своих исследованиях «Слова…», получавшими высокие оценки специалистов.

Как уже говорилось, данная монография создавалась на базе упомянутой кандидатской диссертации, основополагающие принципы которой и явились фундаментом уже более широкого исследования. Большая научно-теоретическая значимость и практическая ценность работы Э. Я. Гребневой для понимания «Слова» равноценны докторской диссертации как по содержанию, так и по исполнению. Однако с сожалением приходится отметить, что она не была удостоена даже звания доцента, так как (несмотря на неоднократные соответствующие представления нашего института) ВАК не счёл возможным утвердить её в этом звании по чисто формальной причине: диссертация, статьи, исследование выполнены по древнерусской литературе, а работает «не по специальности» (на кафедре преподавания русского языка в национальной школе).

Что касается возникновения самой идеи докторского исследования, то «виной» тому оказалось знание чешского языка и постепенное освоение других славянских языков. После возвращения из Чехословакии, где нам пришлось жить и работать (1957-59 гг.), мы читали «Слово» уже другими, «общеславянскими» глазами. Тут следует отметить, что нас в Праге нередко приглашали заниматься с чехами на народных курсах по изучению русского языка. Мы сами посещали лекции по славистике в Карловом университете, где читали не только чехословацкие учёные, но также специалисты из других славянских стран (Болгарии, Польши, Югославии).

И вот, читая «Слово» по возвращении в свой институт, мы часто поражались сходством некоторых языковых явлений в «Слове» и в отдельных современных славянских языках, невольно восклицая: «Сравни в чешском!», «Смотри в сербском, болгарском, польском!» Это и дало толчок к изучению языка «Слова» на общеславянской основе.

Дело в том, что другие славянские языки в большей мере, нежели современный русский, сохранили многие черты, свойственные языку былого общеславянского единства в области фонетики, грамматического строя и – особенно – в лексике. Это делает их более близкими к языку древнерусскому, т.е. ко времени создания «Слова о полку Игореве» (конец XII в.). Именно на этой близости и основано в монографии Э. Я. Гребневой разъяснение многих непонятных мест, мнимая «словотемнота» которых явилась результатом восприятия и толкования слов и выражений некоторыми исследователями с точки зрения современного состояния лексико-семантической системы русского языка. Например, иногда недоумевают: в произведении говорится, что поход свой Игорь начинал при наступлении затмения солнца, а птицы мечутся от наступления ГРОЗЫ. Это же противоречие! Никакого противоречия здесь нет, если учесть, что слово «гроза» обозначало не только, так сказать, атмосферно-погодное явление, но также имело значение «ужас, трепет, испуг» и т.п. И это естественно, что птицы беспокоились при наступлении затмения. То же самое можно сказать и о слове «ночь», которая «птиц возбудила»: это не только время суток, но и тьма, темень. Во всех славянских языках такие значения указанных слов сохраняются до сих пор.

Вот такова «технология» анализа языка «Слова» на основе сопоставления с родственными языками. Своеобразным триумфом этого сопоставительного метода можно считать такой знаменательный факт. В одном из докладов о языке «Слова» в Пушкинском доме Эльгирия Яковлевна прокомментировала традиционное (и, увы, ошибочное!) толкование такого «тёмного» места в памятнике: «усобица княземъ на поганыя погыбе, рекоста бо братъ брату: се мое, а то мое же. И начяша князи… сами на себе крамолу ковати, а погании со всехъ странъ прихождаху съ победами на землю Русскую».

Обычно это место переводили так: усобицы князей с погаными прекратились. Во-первых, усобицы бывают между своими (между собою), о чём свидетельствует последующий текст (рекоста бо братъ брату) о спорах, взаимных притязаниях братьев и о набегах «поганых», пользовавшихся их раздорами. Во-вторых, предлог «на» когда-то имел значение «от», «из-за» (сравни в современном чешском zemrel na tuberkulosu – умер от туберкулёза), то же самое в польском, верхне-лужицком и др. Эти и другие факты ведут к иному пониманию: усобицы княжеские – это от поганых погибель. Такое толкование соответствует главной идее произведения: призыв к прекращению внутренних распрей, к объединению перед угрозой внешней опасности. В конце доклада Э. Я. Гребневой акад. Д. С. Лихачёв стоя начал аплодировать и заявил, что это самое верное понимание данного места, что он сам долго не понимал его – поистине, признание, достойное настоящего учёного.

По совокупности деятельности, направленной на установление и развитие культурных связей с Чехословакией, Эльгирия Яковлевна Гребнева награждена медалью первой степени «За укрепление чехословацко-советской дружбы».

В 1992 г. Э. Я. Гребнева принимала участие в подготовке создания Гуманитарной академии в нашем городе.

1965


1. В защиту Юлиуса Фучика. [О неточностях в тексте переводов]. // Мастерство перевода. 1964. М. 1965. С. 214 – 226.

1975


2. Из опыта преподавания чешского языка в Куйбышевском пединституте // Славянская филология: Сб. статей. Вып. 3. – Л., ЛГУ, 1975. 3 с.

1978


3. Гребнева Э.Я. О передаче образности в переводе художественного произведения // Межвузовский научно-методический семинар преподавателей зарубежных славянских языков и литератур 27-30 июня 1978 г. – Программа семинара. Ленинград, 1978.

1980



4. Сопоставление значений слова кмет в «Хронике чехов» Козьмы Пражского (12 в.) с кмети в «Слове о полку Игореве» // Сопоставительный лингвистический анализ: Межвузовский сборник научных трудов. Т. 240. Куйбышев 1980. С. 125 – 134.

1982


5. «Слово о полку Игореве» в польских переводах XIX в. // Сопоставительный анализ грамматической и лингвистической семантики // Межвузовский сборник научных трудов. Куйбышев 1982. С. 99 – 114.



1985


6. Где кричит Див? (По материалам славянских переводов «Слова о полку Игореве») // Русская речь, 1985, № 1. - М.: Наука, 1985. С. 100 – 102.

7. Некоторые тёмные места «Слова о полку Игореве» в свете общеславянских сопоставлений. (1. Что такое «въсрожити»? 2. «Усобица княземъ на поганыя погыбе») // Этимология-83. М. 1985. С. 93 – 102.

8. «Слово о полку Игореве» в ранних славянских переводах XIX в.: Автореф. дисс. канд. филол.наук.- Л.,1985.-1 а.л.

1986

9. «Слово о полку Игореве» в ранних славянских переводах // «Слово о полку Игореве и его время»: Сб. статей. М.: Наука, 1986. 16 с.

10. К прочтению тёмных мест «Слова о полку Игореве» (1. «Гроза» и «ночь» в «Слове»; 2. Загадочные «стрикусы») // Исследования «Слова о полку Игореве». Л., 1986. С. 116 – 128.

11. «Слова запутаны» (К пониманию фразы «Спала князю умь» в «Слове о полку Игореве») // Исследования «Слова о полку Игореве». Л.: Наука, 1986. С. 106 – 115.

12. «Слово о полку Игореве и славяне» // Альманах библиофила. Вып. 21. – М.: Книга, 1986. С. 117 – 124.

1988


13. Новое издание «Слова о полку Игореве» в Болгарии // Русская литература, 1988, № 4.



1989


14. «Сеяшется и растяшеть усобицами» // Русская речь, 1989, №6.

1990


15. «Слово о полку Игореве в сопоставительном изучении: Метод. разработка для студентов к спецкурсу и по курсу «Мировая художественная литература». [Куйбышев] 1990. 32 с.

Статьи:


16. Статьи для Энциклопедии «Слова о полку Игореве»: 1) Изучение «Слова о полку Игореве в Чехословакии»; 2) Вольман, Славомир; 3) Красиньский А.С.; 4) Обрембска-Яблоньска А.; 5) Нахтигаль Р.; 6) Негош П.; 7) Медич Д.; 8) Бадалич О.; 9) Лэпкий Б.; 10) Кубка Ф.; 11) Белёвский А. Л.: Наука (Пушкинский дом).

2000


17. «Слово о полку Игореве» в славянском контексте. Самара, 2000. 443 с.

Переводы:



1.Фучик Ю. Волгострой.( Пер. с чешск.) // Волжская коммуна. – 1962. – 8 сент.

2.Фучикова Густа. Воспоминания о Юлиусе Фучике (Глава из книги) // Советская женщина. -1963.-№ 2.

3. Письмо Юлиуса Фучика // Волжская заря. – 1969. – 8 сент.

4.Фучик Ю. Тамара Церетели едет в Самару // Волжская заря. – 1969. – 12 февр.

5.Фучик Ю.Старая женщина и новые люди // Волжская заря. – 1969.- 12 февр.

6.Неизвестное письмо Ю. Фучика // За Родину.1969.- 2 дек.

7.Свобода Людвиг. В тот памятный день (Глава из книги «От Бузулука до Праги») // Волжская заря. – 1969.- 25 окт.

8. Ю. Фучик. История Сталинградского трактора. (Пер. с чешского). – Волга, 1972, № 7.

9.Песни, побывавшие в ссылке ( Пер. с польского) // Волжская заря. -1969.- 20 февр.

10.Михайлов Антон. Бессмертная песня (Пер. с болгарского) //Волжская заря. – 1969.- 7 сент.

11.Переводы с болгарского для сборника « Куйбышев – Стара Загора».- Куйбышев, 1973.

12. Алые маки: Сб. рассказов писателей Старой Загоры. (Пер. с болгарского). – Куйбышев, 1980.

Не опубликованные переводы:


1. Й. Поспишил. Воспоминания («С Ярославом Гашеком в Самаре»).

2. К. Штепанек. Воспоминания о последних годах жизни Ярослава Гашека.

Литература о жизни и трудах Э.Я. Гребневой:

1.Осечкин В. Рукописи не горят! // Самарские известия. 26.02. 2000. С. 4.

2.«Слово о полку Игореве» в славянском контексте. Самара 2000. 443 с. / Из содержания: Гребнёв А. А. Гребнёва Эльгирия Яковлевна. С. 3 – 8; Голубков С.А. Наша Эльгирия Яковлевна. С. 9 – 11; Карпова Н. Наш учитель. С. 11 – 12.

3.Юдакин А. П. Славянская энциклопедия: Теоретическое, прикладное и славянское языкознание. В 3 кн. Кн. 1 М. 2005. 798 с., портр. (Ведущие языковеды мира. Т. 1. Кн. 1). С. 489 – 491.

НАША ЭЛЬГИРИЯ ЯКОВЛЕВНА


У каждого человека, обучавшегося когда-то в институте или университете, от студенческой жизни остаются мозаичные, в известной степени фрагментарные воспоминания. Яркие лекции и практические занятия наиболее запомнившихся преподавателей, студенческие конференции, влюблённости, приятельства и дружбы… Каждое такое событие сияет в памяти яркой, не тускнеющей звёздочкой. У каждого созидается свой небосвод, сверкают свои неповторимые созвездия. Я думаю, у студентов моего поколения Явление (именно так!) Гребневых – Александра Андреевича и Эльгирии Яковлевны – было одним из самых ярких впечатлений шестидесятых годов. Гребневы тогда только что вернулись из Чехословакии и помимо своего основного учебного предмета – русского языка – стали преподавать и язык чешский. Занятия эти стали настоящим праздником. Чешский язык, чешская культура предстали перед молодыми слушателями как интереснейший, во многом очень близкий, родственный, и в то же время другой, своеобычный мир.

Присутствие Эльгирии Яковлевны на тогдашнем историко-филологическом факультете педагогического института не ограничивалось чисто академическими рамками. Вовсю росла популярность хора славянской песни «Славия», в котором роль консультанта по языкам и по составлению песенного репертуара выполняла Эльгирия Яковлевна. Звучали болгарские, чешские, польские, сербские, украинские, русские песни. И как звучали! Входить в состав коллектива этого замечательного хора было воистину делом чести для студенток отделения русского языка и литературы. Сколько эмоциональных импульсов и общекультурных «подпиток» получили хористки в ходе репетиций и гастрольных поездок! А ведь хор ездил не только по области и стране, но и побывал в Чехословакии. Сколько восторженных отзывов получили и руководители хора, и исполнители!

Памятен и такой эпизод, свидетельствующий о чрезвычайной любознательности и широком кругозоре Э. Я. Гребневой. На адрес «Славии» пришло письмо от югославского искусствоведа, готовившего двухтомную монографию об иконописи и храмовой архитектуре и обнаружившего в ходе своих исследовательских поисков интересную икону, созданную жителем Самарской губернии Григорием Николаевичем Журавлёвым и неведомыми путями попавшую на южнославянские земли. Поразительно было то, что художник, не имея ни рук, ни ног, писал свои (признанные незаурядными) произведения, держа кисть в зубах. Помню, как заинтригованная этой историей Эльгирия Яковлевна снарядила экспедицию в Утёвку с целью максимально полно выяснить подробности биографии уникального художника-самородка. Был собран богатейший материал о человеке, сумевшем усилием воли и благодаря таланту преодолеть невзгоды, связанные с физическим изъяном. Такой книгой бы зачитывались… Но тогда на дворе стояло другое время. Глухое, серое. Не время, а безвременье. Партийные бонзы рассуждали: как можно писать о талантливом иконописце не эпохи Андрея Рублёва, а рубежа XIX-XX вв., когда в Самаре уже вовсю функционировали марксистские кружки! Идеологические препоны обозначались тогда очень чётко. Но всё равно многие поколения студентов Эльгирии Яковлевны слышали о необычной судьбе художника Григория Журавлёва массу интересных фактов и подробностей и понимали, что у подлинной культуры нет границ, рамок, запретов, шлагбаумов. Культурный процесс непрерывен и неделим. Эльгирия Яковлевна постоянно находилась в состоянии постоянного диалога с культурами разных стран и эпох.

Это-то убеждение и привело её в дальнейшем к теме серьёзного научного исследования. Казалось бы, о памятнике древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» писали много. Писали известнейшие медиевисты – люди с мировыми именами и академическими званиями. Однако Э. Я. Гребнева не побоялась подойти к этому многожды прокомментированному тексту. Зная несколько славянских языков, она просто избрала неожиданный и оригинальный исследовательский ракурс, решив рассмотреть «Слово» через призму сопоставления текста древнерусского памятника со славянскими языками. Основанием для такого подхода было верное предположение, что общие по происхождению (единый праславянский лексический фонд) слова в разных родственных языках живут разной жизнью. Значения, ушедшие в небытие в русском языке, вполне могли сохраниться в других славянских языках. Одна за другой стали появляться в солидных академических изданиях содержательные публикации Э. Я. Гребневой. Затем последовала защита кандидатской диссертации. Довольно поздно придя в большую науку, Эльгирия Яковлевна весьма быстро достигла замечательных результатов, стала серьёзным учёным, с мнением которого стали считаться известные медиевисты страны. Не случайно имя Э. Я. Гребневой значится в многотомном энциклопедическом «Словаре «Слова о полку Игореве»» как имя одного из исследователей древнерусского памятника. Наконец, была написана и капитальная книга, где были обобщены результаты её филологических исследований. Преждевременная смерть Эльгирии Яковлевны перечеркнула планы дальнейшей работы, а книга увидела свет лишь через семь лет…

Разумеется, всё созданное Э. Я. Гребневой не могло бы осуществиться, если бы не её подлинный талант к языкам. А ведь свои познания в славянских языках Э. Я. Гребнева каждодневно преумножала, выступала как переводчик. В частности, в областном издательстве вышел сборник произведений болгарских прозаиков «Алые маки», многие тексты которого перевела Э. Я. Гребнева.

Сопоставительные филологические исследования, уяснение каких-то языковых деталей, смысловых нюансов были тем живительным воздухом, которым постоянно дышала Эльгирия Яковлевна. Я помню наши неторопливые беседы в факультетском буфетике, когда убелённая сединами преподавательница оживлялась, как девочка, сообщая об очередных своих находках и гипотезах. Научные размышления – процесс непрерывный, и я ещё и ещё раз убеждался в этом, глядя на Эльгирию Яковлевну, обладавшую удивительным даром – не отключаться от главного, от своих научных раздумий. Как часто мы бездарно губим часы и дни, забывая о главном своём предназначении, погружаясь в бесплодную, хотя и внешне шумную суету. Эльгирия Яковлевна умела дистанцироваться от всего этого.

Как всё-таки хорошо, что у нас, студентов 1960-х, были занятия по чешскому языку, был хор «Славия», была Эльгирия Яковлевна Гребнева. Нам просто по-настоящему повезло…

С. А. Г о л у б к о в, доктор филологических наук, профессор,

Самарского государственного университета,

выпускник историко-филологического факультета

Куйбышевского педагогического института 1970 года

Филолог – звание высокое


Народный хор литфака «Славия» – неоднократный лауреат фестивалей «Студвесна» известен не только в нашем городе. Хорошо знаком этот коллектив и зрителям Чехословакии, где он не раз бывал на гастролях.

Молодой учитель №19 –20, 21 мая 1984 г.

Кубок остался в институте


…Хор славянской песни «Славия», благодаря неукротимому энтузиазму преподавателя кафедры хорового дирижирования Л. В. Славецкой и преподавателя кафедры русского языка Э. Я. Гребневой стал на факультете русского языка и литературы настоящей студией хорового и музыкального искусства, при которой создана инструментальная группа и вокальный ансамбль «Машенька»…

Н. Евилевич, директор студенческого клуба.

Молодой учитель №18, 14 мая 1984 г.

Новых успехов, «Славия»!

Интервью с руководителем Э. Я. Гребневой


Встреча с интересным собеседником всегда радует нас. Мы узнаем что-то новое, неожиданное. Сегодня у нас в гостях руководитель хора «Славия» Гребнева Эльгирия Яковлевна.

– Скажите, пожалуйста, когда возник хор «Славия»?


– В 1960 году впервые проходил конкурс студенческая весна. На этом конкурсе 18 девочек первый раз исполнили чешские песни. Они пели без дирижера, без аккомпанемента. Но столько искренности, оптимизма звучало в исполненных ими песнях, что они сразу полюбились всем, кто присутствовал на студенческой весне.

– А кто же научил девочек чешским песням?


– С 1960 года на нашем факультете преподается чешский язык – как живой славянский язык. В те годы учебники по обучению чешскому языку еще не издавались. Поэтому преподаватель чешского языка – доцент А. А. Гребнев учил студентов читать на текстах чешских песен. А так как песни поются, то естественно, что преподаватель запел. Он работал два года в Чехословакии, и чешские студенты научили его своим песням. Успех первого выступления наших студенток с исполнением чешских песен был ошеломляющим. А с 1961 года, когда в хор пришел первый музыкальный руководитель, сложился настоящий коллектив.

– А почему хор называется не чешским, а славянским? Ведь песни исполняются на чешском языке.


– Сначала он действительно назывался чешским, до 1965 года. Но после поездки в Чехословакию возникла идея исполнять песни разных славянских народов. Вот тогда и было выбрано для хора имя «Славия», которое обозначает славянство. Хор начал исполнять песни не только на чешском и словацком языках, но еще и на польском, болгарском, сербохорватском, украинском, белорусском и русском.

– Где же брали нотный материал для хора?


– Для того чтобы получить нотный материал из разных стран, мы писали в эти страны. Например, в варшавской газете было опубликовано наше письмо о том, что славянскому хору нужны ноты польских песен. На это письмо отозвались самые разные люди и коллективы: школьники, врачи, шахтеры, коллектив «Мазовше». У нас сразу образовалась новая библиотека польских песен. Отозвался даже известный писатель Януш Пшимановский – автор сценария известных фильмов «Вызываю огонь на себя», «Четыре танкиста и собака».

Из Болгарии привозили и присылали ноты побратимы из Стара Загоры, из Югославии – наши туристы, которые были там. У хора было очень много друзей за границей, и все они старались прислать ноты.

Последний сборник в прошлом году прислали студенты факультета русского языка из университета города Оломоуц (Чехословакия). Но и сами мы стараемся доставать ноты, где можем.

– Эльгирия Яковлевна, расскажите, пожалуйста, о репертуаре хора, о его любимых песнях.


– В своем репертуаре хор насчитывает около 100 произведений. Мы стараемся выбирать самые яркие песни. Вот, например, из русского – «Не шуми ты, мати, зеленая дубравушка». Она исполняется после чтения отрывка из «Капитанской дочки» А.С. Пушкина.

– Где гастролировал хор?


– Хор гастролировал два раза в Чехословакии. Но пели для чехов и в Куйбышеве. В Новокуйбышевске работали чешские монтажники. Наши студенты ездили туда к ним, записывали от них песни. Потом чешские монтажники были приглашены в Куйбышев. В 1964 году Куйбышев посетила чешская делегация, и хор специально выступал для гостей в клубе журналистов при «Волжской коммуне». После этой встречи и состоялась первая поездка в Чехословакию в 1965 году.

Во время этой поездки за 14 дней хор дал 9 концертов: перед школьниками, воинами, рабочими завода в Брно, в клубе нефтеперерабатывающего завода, который работает на нефти, поступающей из Куйбышева по нефтепроводу «Дружба». А в 1979 году состоялась вторая поездка в Чехословакию.

– А есть ли у хора солисты?


– Солисты всегда находятся в своем коллективе, но энтузиастов больше, чем солистов, этим держится хор.



– А что дают студентам занятия в «Славии»?


– Во-первых, студенты учатся культуре хорового пения, что само по себе очень увлекательно и полезно даже в профессиональном отношении: будущие учителя учатся правильному дыханию, владению голосом, вырабатывается хорошая дикция, умение держать себя перед публикой. Эти качества профессионально необходимы учителю. Кроме того, усваивается фонетика разных славянских языков, что в конечном итоге способствует лучшему усвоению русского языка. Каждый участник хора за несколько студенческих лет овладевает целым репертуаром славянских песен, которые они потом несут в школы, пионерские лагеря и т.д.

– Какие награды имеет хор?


– Хор носит звание народного коллектива. Кроме того, почти каждый год он является лауреатом фестиваля студенческих весен.